Вася замер под дальним от калитки вязком — все ждал, все надеялся, что скрипка, как и вчера, заиграет в одиночку, но свет во всех окнах погас почти в одно время, и музыканты разошлись по домам.
С этого вечера Вася зачастил к музыкальной школе. Делая вид, будто бы читает газету, он зорко и жадно наблюдал. Удивляло его одно: как это дети заходят во двор школы без робости? Идут и даже балуются на ходу — будто бы здесь обучают арифметике и прочим сухим наукам, но только никак не музыке…
До чего же хотелось Васе зайти однажды вместе со всеми в класс, положить на плечо скрипку, зажмуриться и заиграть тоже. Вася не раз заходил в магазин «Мелодия» и знал уже о скрипках все: сколько рублей они стоят, как их держать во время игры и что такое смычок.
Играть! Выучиться играть, чего бы это ни стоило! А потом во Дворце культуры «Строитель», на каком-нибудь торжестве, выступить бы со сцены… Что-то скажет тогда придира Константиныч? А Танька Плахова, самая проказливая из маляров, которая все подмигивает ему за обедом да тем и смущает?..
И, отправляясь к месту своего стояния под вязками, Вася думал каждый раз: «Сегодня зайду и уговорю, чтобы выучили б играть и меня». Но войти в школу он никак не решался.
Однажды Вася нес мешок с цементом с третьего этажа на второй, споткнулся о деревянный брус и, падая, уронил мешок. Тот лопнул и полетел в лестничный пролет. На Васину беду, внизу оказался Константиныч… Он, конечно, посыпал всякими бранными словами…
Тогда-то Вася и решился.
3
Подъезд музыкальной школы открыт был настежь. В коридоре — ни души, и только одна душа — музыка. Она была всюду: проникала из трещин паркета, вырывалась из-за каждой двери, летела с верхнего этажа и даже откуда-то из глубины, из подвала.
Увидев дверь «Канцелярия», Вася вкрадчиво постучался. А дверь будто бы только и ждала его прикосновения — беззвучно провалилась в глубину, и Вася очутился в просторной комнате, перед женщинами, которые сидели за столом и о чем-то спорили, но при появлении Васи все до одной умолкли. Вася кашлянул и, взглянув на самую серьезную, по его понятию, женщину, сказал ей то, что собирался сказать так много дней:
— Мне бы… научите, пожалуйста, меня играть на скрипке.
Смутившись своей смелости, он потупил глаза и тут только увидел, что на его гимнастерке не хватает двух пуговиц, а головки сапог все в цементе — пришел сюда прямо со стройки, не переодеваясь. «И лицо у меня, должно быть, не чистое», — спохватился Вася и снова оглядел женщин. Они были все нарядны, с накрашенными губами, и Вася застыдился своего вида еще больше. Но это не остановило его повторить свою просьбу:
— Научите…
— На скрипке? Ничего не получится. Вы опоздали, — ответила та самая женщина, на которую Вася надеялся.
— Мне нужно, очень…
— Поздно, дружок. Лет десять назад надо было бы об этом позаботиться. На скрипке учатся с шести-семи лет.
Васе хотелось возразить, что он, может, тоже попытался бы в семь лет, да ведь в его Горице не только музыкальной школы — там и скрипки-то ни у кого сроду не было. Но вместо всего этого он сказал:
— Да вы не бойтесь, я прилежный.
— Гм… это вы у нас под окнами вечерами дежурите? — спросила его женщина, и Васе пришлось сознаться, что верно, он бывает здесь. Иногда…
— Как жаль! Но поздно, молодой человек, очень поздно. Помочь, как говорится, ничем не могу.
И Вася вынужден был уйти ни с чем. В коридоре он задержался возле расписания, узнал, что канцелярия открыта допоздна, и потому на следующий день уже не торопился. Сходил в душевую, выгладил брюки, надел чистую курточку. Он хотел было забежать еще и в парикмахерскую, да там оказалась длинная очередь.
В этот раз Вася чувствовал себя куда увереннее: ночью он долго думал и теперь знал, что надо сказать старшей в канцелярии женщине. И когда она заладила было свое привычное «поздно», Вася, в душе торжествуя, сказал:
— Ломоносов во-он когда пошел в первый класс. А всех догнал. И перегнал даже!
— Ну, Ломоносов все-таки Ломоносов!
Довод был невеским, и Вася осмелел:
— А я Королев. Может, потом тоже говорить будут: «Ну, Королев все-таки Королев!» Может ведь так быть, правда?
Женщина улыбнулась и посмотрела на Васю с интересом.
— Послушай, Королев, а ты ведь, наверное, и завтра к нам придешь?
— А как же! — просто сказал Вася. Он очень обрадовался, что его назвали на «ты» и по фамилии — это уже кое-что значило!
— Так-так-так, — задумчиво глядя на Васю, женщина постукивала карандашом. — Так и быть: завтра я покажу тебя Ивану Юрьевичу.
4
Иван Юрьевич, невысокий человек лет сорока, оказался очень горячим, колючим. Окинув Васю еле уловимым взглядом, он прямо-таки набросился с обидными словами на женщину:
— Знаю, наперед знаю, о чем говорить будете: школа, мол, на хозрасчете, больше учащихся — больше дохода и все такое… Но ведь это же скри-ипка!
— Да погодите вы, погодите, — говорила женщина очень спокойно, увлекая Ивана Юрьевича за собой.
Из-за двери, куда они ушли, доносился напористый их говор, но толстая обшивка скрадывала громкость, и разобрать, о чем они там спорят, было решительно невозможно. Наконец дверь резко открылась, Иван Юрьевпч, идущий первым, весь пылал. Бросив на Васю очень злой взгляд, он процедил: «Так идем же, идем, что ли!»
Пришли в тесную комнатку об одном окне. На подоконнике, свесив ноги, сидел парнишка лет тринадцати. При виде учителя он соскочил с подоконника и расторопно взял свою скрипку, что лежала на старом обшарпанном пианино.
— Готов, Олег? Поехали! — голосом Константиныча скомандовал Иван Юрьевич и сел за пианино.
Вася остался стоять у стены.
Парнишка расставил ноги пошире, набрал полную грудь воздуха и тронул смычком струны, но Иван Юрьевич сразу же оборвал его ударом ладони по крышке: внутри пианино застонало, завыло, словно бы там что-то надорвалось. Парнишка бросил играть и посмотрел на учителя. Спокойно так посмотрел…
— Не вози смычком! Что это тебе, под носом рукавом возить? Вот, во-от, так лучше!
Звук затянулся надолго, и Иван Юрьевич весь подался вперед.
— Во-во-во! Держи, держи-и… Куда полез? В яму падаешь! — и опять ладонью по крышке. — Правая рука — деревяшка. Ты меня понял, Олег? Без головы играешь… Пускай голова подсказывает пальцам, ты меня понял?
Олег играл, а Иван Юрьевич и руками размахивал, и вскакивал, и садился, и бил об пол каблуком.
— Текстом увлекаешься… Думай вперед. Ищи, ищи… Радости мало, панихида!
«Это он нарочно так громко кричит, нарочно… острастку на меня нагоняет», — подумал Вася.
— Сколько бьюсь с тобой, Олег, а толку? Лень, лень-матушка… Валяй домой.
Он и после ухода Олега все кипел: «Кретины! Не живется как всем. Бегал бы себе, пинал бы мяч!»
А в комнату между тем вошел бледный худенький мальчик лет шести. Задумчиво глядя в окно, он достал из футляра малюсенькую, словно бы игрушечную скрипочку, а из кармана брюк — красную плюшевую подушечку.
— Саша, ты научился привязывать подушку? — спросил учитель.
— Нет еще, — признался малыш и покраснел.
— Эх ты, герой героич! А концерт слушал?
— Слушал.
— Ну и как концерт?
— Хороший…
— Ответ достойный профессионала! А что мы на сегодня подготовили?
— «Сурок».
— Это уже дело! Ну что ж, и «Сурок» сыграем, и пьеску, а покамест давай погоняем гаммы.
Зажмурив глаза, мальчик медленно водил смычком по струнам, и скрипочка жужжала негромко и сытно — как пчела над большим цветком. Иван Юрьевич тоже закрыл глаза, закивал в такт, заулыбался, и мягкая его улыбка долго не сходила с лица. Но когда он проводил мальчика и с глазу на глаз остался с Васей, лицо его опять сделалось постным и недовольным, каким было оно все время, когда упражнялся Олег.
— Что будем делать, брат Королев?
— Учиться. А скрипку надо купить свою?
— Погоди со скрипкой… Иди-ка сюда, повторяй за мной, — и легонько утопил клавишу. Вася напел голосом. Учитель нажимал еще и еще, а Вася повторял за ним голосом.
— Слух превосходный. К сожалению… А ну-ка постучи как я, — учитель выбивал карандашом то медленные и простенькие, то стремительные и замысловатые комбинации, а Вася повторял за ним легко и ни разу не сбился.
— Да, брат, да-а! — а сам смотрел на Васю с прищуром. — И все-таки скрипку покупать не спеши. Пока мы сделаем вот что, — Иван Юрьевич вырвал из блокнота лист и начал быстро писать. — Зайдешь в библиотеку и для начала прочитаешь вот это. А потом увидим, что к чему.
Книжек дали семь штук, и все такие толстые, что они еле поместились под мышками.
«И куда их столько? Для чего? Когда их прочитаешь», — думал Вася потерянно.
А с очередной получки он купил самую дешевую — немую скрипочку. Столь непривычного своего приобретения Вася стыдился ужасно и прятал скрипочку подальше от чужих глаз — под простыню и подушку, но когда оставался в комнате один, вынимал ее из футляра и поглаживал ладонью плавную прохладную спинку и круто изогнутые бока. Трогать струны он пока еще не решался.
